Люди

«Мы в форме - значит, курсанты»

Уважаемые коллеги, друзья!

На нашем сайте мы публикуем материалы под рубрикой «Институту «Морская академия» - 145 лет». В юбилейный для структурного подразделения ГУМРФ имени адмирала С.О. Макарова год мы будем говорить о его истории и современности.

Приглашаем преподавателей, сотрудников, курсантов и аспирантов, выпускников и ветеранов Института «Морская академия» Государственного университета морского и речного флота имени адмирала С.О. Макарова присылать материалы для публикации под этой рубрикой. В них вы можете написать о вашей жизни в стенах родного вуза, профессиональных достижениях и научных открытиях, обо всём, что считаете нужным рассказать.

Эти юбилейные страницы будут интересны всем, кому дорога история нашего флота, нашего учебного заведения и морского образования России.

Материалы просьба присылать по электронному адресу rudavinaaa@gumrf.ru

т. 322-10-31

Отдел маркетинга и связей с общественностью

Феликс Максович Кацман (1927–2007). Заслуженный деятель науки и техники РФ, доктор технических наук, профессор, выпускник СМФ ЛВМУ 1948 г.

Отрывки из книги: Ф.М. Кацман. Мореходка, прежде чем стать «Макаровкой», начиналась так… - СПб.. «Элмор», 2005. – 104 с., илл.

«Макаровцам» от ветерана

В жизни дорог ужасно много,

Не выбрать их в гаданьях, в споре.

Мы выбрали одну дорогу,

И привела она нас к морю.

Не к морю солнечному с пляжем,

А к морю, верному себе,

В том море ты всегда на страже,

Расслабишься — и быть беде.

В том море штормы, ураганы,

В нем жизнь опасна, нелегка,

Но ты познаешь мир и страны,

И гордость, славу моряка.

Путь к морю — через ГМА...

Ее прозвали «Мореходкой»,

Это не вуз, а жизнь сама,

Давшая знанья и сноровку,

Давшая прошлое и новь,

Давшая все, что мы имеем,

К ней уважение, любовь,

Мечты, реалии, идеи...

Спасибо, дорогой наш вуз,

За все привитые нам нравы,

Мы честно пронесли наш груз,

Любовь к тебе и твою славу,

В тебе учиться нелегко,

Но нужно все преодолеть,

Раз в море много так всего,

Что нужно знать, нужно уметь.

У моряка своя стезя,

Его работа не для премий,

Судить на выпуске нельзя,

В чем сущность славы Академии.

Нужно пройти шторма, невзгоды,

Без жен, детей, вдали Отчизны,

Чтоб оценить учений годы,

Радость профессии и жизни.

Скажешь «Макаровке»: «Спасибо,

Ты понимаешь жизни суть,

Начни сначала, я без «либо»

Лишь к морю выбрал в жизни путь».

В работе и в часы досуга

Годы учебы вспоминая,

Поймешь, что нет дороже друга,

Чем нам «Макаровка» родная.

 

К 125-летию ГМА

Поздравление

 

Мы благодарны Богу и судьбе,

Что в жизни плыли в одной лодке, Верностью полные к тебе,

Нашей любимой «Мореходке».

Я в юности далекой, ранней Пришел и принят был как сын,

Дала ты уйму нужных знаний, Сделав из мальчиков мужчин.

Любовь привив и к морю, и к наукам, Твоих достоинств всех не счесть,

То глас души — не просто звуки,

Маяк был в жизни — твоя честь.

По жизни мы ее несли,

Не уронив, не запятнав,

И к юбилею подошли,

Счастья всего не осознав.

«Макаровка»! А счастье — ты.

Жизнь начали в ней в лихолетье,

Но сбылись чаяния, мечты,

Служа тебе все полстолетья.

Прошли морские все работы,

Потом вернулись к тебе вновь,

Зная всегда твои заботы,

Неся в сердцах к тебе любовь.

Теперь готовим нашу смену,

Мечта одна — без всяких прений,

Ребята, так же незабвенно

Любите нашу Академию.

Любите море без идиллий,

Со всей, на что способны, страстью,

Пройдя весь цикл штормов и штилей,

Познаете всю меру Счастья.

 

К 50-летию первого выпуска ГМА

 

Себя мы называли мореходами,

И не во всем всегда были примерными,

Гордимся мы не дальними походами,

Гордимся потому, что были первыми.

Нам в первый год досталось всем немало,

Сейчас, быть может, это незаметно,

Но в душах и сердцах одно осталось:

Училище любили беззаветно.

Любили спорт, учебу, джаз и форму,

Любили все, без «если» и без «лишь»...

В любви порой пренебрегали нормой

И дрались за Училища престиж.

Любили петь, но песню непростую:

Вечерняя прогулка, строй идет,

Чеканя шаг под гимн «Перепетуя»

Или «Как в порт ворвался теплоход».

Училище все звали «Мореходкою»,

И в этом слове — ласка, гордость, честь,

Гордились ею, клешами, походкою

И всем, что в нашей мореходке есть.

Мы помним дисциплину, спорт с победами,

И среди вузов самый лучший джаз,

И граммы, что мы в праздники отведали,

И в вечер отдыха — девиц ажиотаж.

Не выпуск мореходов — поколения,

Менялись выпуски, но сохранялся стиль,

Традиции, события, явления,

Полвека — не фантазия, а быль.

 

Выпуску СВФ 2000 года

 

Запомните навеки стены эти,

Гордитесь ими, годам вопреки,

Всего шесть лет назад пришли к нам дети,

Уходят в жизнь мужчины-моряки.

Вам бороздить просторы океанов,

Свои дипломы подтвердить трудом,

Желаю, чтоб свершились ваши планы,

И многих нужных футов под килем.

Вам плавать на судах иного века,

Трудитесь, чтобы жизнь отметила сама:

«Цените моряка и человека,

В двухтысячном году он кончил ГМА».

Большая жизнь и новые задачи,

Чтоб выполнить, я пожелать могу

Большого счастья вам, большой удачи

И в море, и в семье — на берегу!

Но помните и в радости, и в горе,

Не забывайте никогда о том,

Что, где б вы ни были, на суше иль на море,

«Макаровка» — всегда Ваш третий дом.

И верьте вы в него, как верят в друга,

Здесь ждут вас помощь, опытный совет,

И если жизнь сойдет с дуги большого круга,

К любой проблеме подберем ответ.

Идите в жизнь, питомцы и коллеги,

Мы, что могли, вам постарались дать.

Прошли вы курс от альфы до омеги,

Дерзайте так, чтобы прожить «на пять»!

Дипломы вручены, настал прощальный час,

Но добрых пожеланий вам не счесть,

И об одном от ГМА прошу вас:

Теперь в ответе вы за нашу честь!

 

Выпуску курсантов 2003 года

 

Мы помним все такие построенья,

Как вы, стояли мы в строю.

Годами пронесли то настроенье

В каком бы ни было краю.

Вас ждут моря, далекие дороги,

Сегодня к ним вручили вам билет,

Не будьте к Академии лишь строги,

Оцените ее чрез много лет.

И память воскресит вот этот зал,

Вы счастьем назовете годы эти

И скажете «спасибо» тем, кто дал

Ключ к знаниям на много десятилетий.

Учителей своих забыть нельзя,

И альма-матер помните везде,

Счастливого пути, наши друзья,

Большого счастья — в жизни и труде!

Пусть сбудутся мечты и ваши планы,

Радость профессии поймете через годы,

Увидите моря, народы, страны...

Вы заслужили это счастье, мореходы!

Вручает счастье это ГМА,

Пока ее диплом — это кредит,

Дополнит остальное жизнь сама,

Вам дали все, что нужно впереди.

Но помните всегда об альма-матер,

И умножайте ее славу, ее честь,

Мы проложили вместе ваш фарватер,

Но часть своих сердец оставьте здесь.

 

Формирование учебных рот

В основном формировались первые курсы. Однако после официального зачисления выяснилось, что в наборе оказалось около 35 курсантов, ранее уже окончивших первые курсы различных вузов. Процесс зачисления был крайне простой. Необходимо было сдать документы об образовании (аттестат или зачетную книжку с подтверждением окончания первого курса вуза), направление от обкома ВЛКСМ, типа того, что было у нас, и, естественно, паспорт и военный билет. Медицинского отбора не требовалось, тем более что в числе абитуриентов было много участников боев, перенесших ранения, с ограниченной подвижностью рук или ног. В основном будущие курсанты были иногородними, ленинградцы составляли не более половины. Впрочем, все, даже довоенные ленинградцы, прибыли из других городов, в которые они попадали с фронта, из госпиталей или вследствие эвакуации семей.

А.В. Жерлаков

Не помню точно механизм формирования вторых курсов судоводительского и судомеханического факультетов. Мой друг, ныне профессор, доктор технических наук Александр Васильевич Жерлаков уверяет, что было построение всех, закончивших ранее первые курсы вузов, и без особых формальностей рассортировали: кого на судоводительский, кого на судомеханический факультеты. Так были созданы практически равные по количеству курсантов два взвода второкурсников по этим двум специальностям. (Ранее нынешние учебные группы называли взводами). Не помню, так ли это было, но совершенно очевидно, что выбор факультета был не принципиален. Несмотря на сознательный для большинства выбор морской профессии, мы не очень четко представляли себе принципиальные отличия этих специальностей. Свидетельством этого служит такой факт. Из Уфимского авиационного института в Ленинград приехала поступать очень дружная группа в таком составе: Александр Жерлаков, Абрам Долгопольский, Валентин Васильев, Григорий Данович и Зуфар Валеев. Однако только А. Жерлаков, инженерные способности которого, как показала жизнь, были чрезвычайно велики, оказался на судоводительском факультете. Все остальные — на судомеханическом. Мы с однокашниками по первому курсу Куйбышевского индустриального института стали курсантами второго курса судомеханического факультета. Мое зачисление было упрощено: помимо отличных оценок в зачетной книжке, декан А.В. Голынский узнал (по моей фамилии) своего бывшего ученика по военно-морскому училищу и сослуживца на линкоре «Марат», моего дядю. Дядя служил на линкоре заместителем командира БЧ-5. В 1937 г. он был арестован, а уже в 1940 г. реабилитирован, освобожден, но уже полным инвалидом.

А.В. Голынский

Ленинградское высшее мореходное училище размещалось всего в одном, ныне учебном, корпусе на 22-й линии Васильевского острова. Зданий, в которых сейчас на 21-22 линиях находятся жилые помещения курсантов и медсанчасть, тогда не было.

Все курсанты жили на втором этаже. Там, где сейчас расположен судомеханический факультет, находились кубрики второго и первого курсов судомеханического факультета, а также взводы электромеханического и радиотехнического факультетов. Взводы обоих курсов судоводительского факультета были расположены в помещениях, ныне занятых кафедрой атомных энергетических установок. На третьем этаже располагались кабинеты командования ЛВМУ, а на четвертом учились курсанты всех факультетов. На первом этаже помещались камбуз, столовая и гауптвахта. Там, где сейчас расположен читальный зал, находился зал для торжественных заседаний и танцевальных вечеров. Вход в Училище был со стороны 22-й линии. У входа висела тщательно выдраенная рында, всегда располагался дежурный наряд, часто находился помдеж (помощник дежурного офицера), лестница наверх до второго этажа была застелена ковровой дорожкой. В коридорах стояли нактоузы компасов и прочие морские аксессуары.

Здание ЛВМУ на 22-й линии

Стоит представить себе коридор второго этажа здания на 21 линии. Если встать спиной к деканату нынешнего судомеханического факультета, то в помещениях по правую руку жила вся рота судомехаников. Наш кубрик, первого взвода, был самый крайний. Сейчас там расположен «штаб» курсов переподготовки вторых и старших механиков. В простенках между кубриками стояли вешалки с шинелями курсантов и весь первый год — «козлы» с винтовками без штыков. Идеально натертый паркет всегда блистал. Мокрая приборка и натирка полов были частыми мероприятиями. Всегда сияли надраенные бляхи курсантских ремней и пуговицы на шинелях. Что мы делали с винтовками, я не помню, но они явно не были предметом наших увлечений.

Мы в форме — значит, курсанты

Вскоре после зачисления была выдана с нетерпением ожидаемая форма. Особую радость доставили тельняшки — символы принадлежности к морскому братству. Были также выданы матросские форменки, гюйсы, бескозырки и ленточки к ним, на которых почти древнерусской вязью золотыми буквами было обозначено: «Ленинградское высшее мореходное училище». Наши бескозырки отличались от военно-морских отсутствием белого канта. Разочарование вызвало то, что были выданы коричневые, а не черные ремни с большой, но намного более легкой, чем у военных морских ремней, бляхой, с выбитыми на ней адмиралтейским якорем и буквами ЛВМУ. Хорошо помню, что первое время я не носил положенных матросских брюк. Не то их сразу не выдали, не то они нас не устраивали. Но хорошо помню, что первое время вместо таких брюк я носил общевойсковые зеленые галифе с хромовыми сапогами: «а ля матрос» морской пехоты. Зато позже мы отыгрывались шириной «клешей» — минимум 41-42 см вместо положенных 34 см. Вначале, по бедности, мы вшивали суконные клинья в штанины парадных брюк, которые надевали в увольнения. Позже растягивали мокрые «клеши» фанерными клиньями, «утюжили» их собственными телами, укладывая под матрас, и достигали ширины тех же 42 см.

Очень скоро, оставаясь вечно голодными, на деньги, вырученные за проданные хлебные пайки, мы стали покупать на «толкучке» крайне важные для самозащиты военно-морские ремни. Бушлаты в первой партии обмундирования мы не получили, зато получили очень светло-синие, практически голубые, однобортные матросские канадские шинели. Естественно, наши «морские» души были оскорблены и, несмотря на протесты старшин и командования, эти шинели были заменены на купленные на рынке или обменены на обычные грубосуконные матросские шинели. Позже несомненной отдушиной, которую нельзя было внешне проявить, стало появление чудесного трикотажного белья.

В самое первое время нарукавных «штатов» не было. Затем появились золоченые нашивки на левых рукавах шинелей и на форменках. Курс обозначали золоченые точки, а факультет демонстрировали якоря с условным обозначением. Просто якорь — судоводительский факультет, тот же якорь, но на его фоне гребной винт — это судомеханический, якорь с электродвигателем — электромеханический, а якорь с молнией — радиотехнический факультет. Дружили мы не по факультетам, а по курсам. Очень дружны были оба вторых курса двух факультетов, судоводительского и судомеханического.

С первых дней были назначены очень колоритные старшины рот, а также командиры взводов и отделений. Каждая рота — это факультет. В роте — от одного до нескольких взводов, в зависимости от численности роты.

Как правило, все старшины рот и командиры взводов назначались из числа фронтовиков, раненных в боях. Старшиной роты судоводительского факультета с первых дней был назначен Федор Клюшкин, фронтовик, до войны окончивший механический техникум. На фронте он был офицером, многократно ранен, после одного из ранений остался с искалеченной рукой. Это спокойный, очень уверенный в себе, рассудительный человек, умеренно, но твердо использовавший немалую в то время власть старшины.

Старшиной роты судомеханического факультета был назначен Лев Чураков, в прошлом флотский главстаршина, тоже раненный на фронте, тоже с искалеченной рукой. Это был очень властный, даже жесткий, требовательный старшина. С красивым, но суровым лицом, происходивший из интеллигентной профессорской семьи, Лева Чураков был непререкаем в своих старшинских обязанностях, твердо блюдя дисциплину и порядок. Он не делал никаких исключений для своих прямых однокашников по курсу и практически не смягчился после крайне неудачной для себя первой экзаменационной сессии.

Старшинами двух других рот были тоже фронтовики, очень уважаемые курсантами и офицерами. Со старшиной радиотехнического факультета Сашей Крестовским мы, механики, общались мало, но, помню, очень уважали его. Очень хорошо запомнился замстаршины по хозяйственной части электромеханического факультета Витя Чистовский. Впоследствии Виктор работал начальником отдела Комитета стандартов СССР.

Командиром моего взвода был в прошлом старшина первой статьи Михаил Либерман, а командиром отделения — умница, в прошлом курсант военно-морского училища, отличник Костя Мигаловский, погибший во время первой плавательной практики в Штетине от рук поляков из корпуса генерала Андерсена, ненавидевших советских моряков.

Важными фигурами в жизни курсантов были командиры рот. Командиром роты судомеханического факультета был всегда подтянутый, элегантный, в идеально сидящей на нем форме, интеллигентный капитан третьего ранга Е.Я. Кленер. Полностью доверявший старшине JI. Чуракову, достаточно требовательный сам, он никогда не повышал голос, понимал важность учебы для курсантов, не был щедр на суровые наказания, чего нельзя сказать о старшине, наказывавшем часто и сурово, особенно первокурсников.

Заметной фигурой в училище являлся комсорг ЦК ВЛКСМ Леша Веденеев. Фронтовик, офицер, награжденный двумя орденами Красной звезды. Он был уважаем курсантами даже без каких-либо проявлений власти над ними.

С ними учился Феликс Максович Кацман:

Материал предоставлен Центром патриотического воспитания